написано на образной волне. я прочитал слишком много фичков, где криденса комфортят. и я не буду говорить, что его комфортят неправильно. и в этом фичке криденс тоже комфортится неправильно. с его психологическим состоянием правильно комфортить вообще трудно.

но тут нет какавушки, Ньюта, крутых зверей, и вообще нет ничего, кроме призрака Тины Голдштейн (я не уверен, что это Тина Голдштейн, честно говоря, с таким же успехом это может быть Якоб, Хагрид, Том Реддл, которому пару месяцев или любой другой персонаж)

фандом: горящие твари
размер: шестьсот слов плюс хвостик
предупреждения: Криденс, постканон, унылота, двадцатые годы в Америке, немного галлюцинаций (или нет), немного птср (или нет), не несёт никакого смысла, автор искренне надеется, что функцию самокомфорта Криденс в себе рано или поздно разработает

на ваш страх и риск, я ни за кого не отвечаюПлащ с белой подкладкой взмётывается вверх при каждом шаге. Тёмный, непривычный материал замечательно контрастирует с белым шёлком. По крайней мере, на ощупь это был шёлк.

Криденс просыпается.

По потолку носится чёрно-белый скорпион, впрочем, Криденс так и не успевает понять, было ли это осколком сна или замысловатой иллюзией: скорпион исчезает сразу после того, как Криденс поднимается с кровати.

Криденс почти привык к этому скорпиону.

Его одежда — серая, спокойная, однотонная. На изнанке ткань того же цвета, что и на внешней стороне. Криденс проверяет несколько раз — небольшой утренний ритуал.

Белого в шкафу нет вообще, но Криденс всё равно бездумно скользит по плечикам вешалок пальцами — и понемногу успокаивается.

Использовать заварку приходится по третьему разу, впрочем, его утренний чай всё равно лучше того, что они пили в приюте. Криденс обхватывает дымящуюся кружку и едва не роняет её — на ладонях ещё вчера лопнули почти все мозоли от ящиков, такое горячее прикосновение кажется невыносимым.

Боль, которую чувствует Криденс сейчас, не идёт ни в какое сравнение с той, когда руки вспарывает тяжёлая пряжка ремня.

Эта боль больше похожа на укус скорпиона.

Криденс заканчивает завтрак, допивает остывший чай, поправляет подтяжку, которая норовит сползти по плечу, и бросает короткий взгляд на часы. Пять вечера. Пора выходить.

На улице идёт дождь. Криденс смотрит наверх, напрягается немного — и над ним возникает сплошная отталкивающая поверхность, не пропуская даже мелкие капли. Криденс продерживается десять секунд, после чего дождь падает на него буквально стеной. Отросшие волосы становятся тяжёлыми, неприятно тянут голову вниз.

Криденс подставляет лицо влаге, набирает воздуха и неспешно направляется в сторону железной дороги.

Поезда приезжают обычно к шести, если их не задерживает дерево, упавшее на пути, или разместившаяся не в том месте корова. Если идти по прямым улицам, дорога занимает полчаса неспешного пути, если через переулки — не больше пятнадцати минут. Криденс никогда не срезает.

Криденс убеждает себя, что ему просто нравятся прогулки по вечерам.

Куртка из грубой джинсы промокает очень быстро. Заклинание удаётся установить ещё дважды. Вот удерживать его — сложнее, но Криденс старается. Это позволяет не думать. На дорогу он давно не обращает внимания, привык за пару месяцев. Маршрут иногда меняется, но путь от этого не становится труднее. У Криденса хорошая память.

Криденс задумывается так, что врезается в прохожего. Не слишком сильно, даже не пошатывается. но от такого резкого физического контакта ему немного дурно. Он давно уже не прикасался к людям. Люди не прикасались к нему. Ладони начинают чесаться, и Криденс не уверен, что это из-за мозолей.

Когда Криденс оборачивается, чтобы посмотреть вслед человеку, в которого врезался, и, возможно, извиниться, он видит мелькнувшую подкладку плаща. Белую. Видит — и отводит взгляд, идёт дальше, больше не останавливаясь.

Эта игра воображения, но Криденс в последнее время очень часто видит именно этот плащ.

Настоящий мистер Грейвз не носит этот плащ. Криденс видел мистера Грейвза всего один раз, когда тот зашёл и сухо принёс свои извинения за то, что делал не он.

Перед тем, как мистеру Грейвзу удалось извиниться, Криденс едва не убил его.

Чёрно-белый плащ носит тот, другой, и именно его Криденс пытается разглядеть в тёмных подворотнях, когда заглядывает в них; в прохожих, которые идут мимо; в скорпионе, который носится над его кроватью по ночам; в своих снах.

Криденсу нужно увидеть не того мистера Грейвза. Зачем — он поймёт, когда их двоих накроет пелена сумеречных подворотен, когда Криденс почувствует прикосновение ладони к ладони, когда белая подкладка плаща ослепит его так же ярко, как ослепляет улыбка мистера Не-Грейза.

Когда Криденс выпустит обскура и найдёт в себе силы не навредить никому, кроме чёрно-белого скорпиона под маской друга.

Сейчас обскура нет, потому что Криденс использует магию, пусть и понемногу. Но когда будет нужно, когда любовь перейдёт в ярость, а доверие (как смешно) — в ненависть — тогда у Криденса всё получится.

А пока что он может таскать свои облегчённые магией ящики (что вовсе не спасает от заноз и мозолей), жить в крохотной квартирке без нормального водоснабжения, пить чай, заваренный несколько раз, и быть свободным. Ото всех.

Криденсу не хватает совсем немногого — счастья, и он обретёт это счастье, когда чёрно-белый скорпион не будет навещать его во снах.

Криденс машет рукой Ленни, кивает Стэнли и направляется к приближающемуся товарняку. Ладони снова покалывает от фантомной (пока что) боли, но они заживут.

Криденс знает, что снова обманывает себя. И дело совсем не в ладонях.

твари делают мне больно. спасити